Публикации

Архитектура Японии и Китая в последние годы вызывает колоссальный интерес. Европа устала считать японских архитекторов – лауреатов престижной Притцкеровской премии. С изумлением взирает на шагающую семимильными шагами проектную индустрию Китая.

О тенденциях в современной архитектуре этих двух стран, их архитектурном «самоощущении» мы поговорили с заместителем директора Научно-исследовательского института теории и истории архитектуры и градостроительства (НИИТИАГ, филиал ЦНИИП «Минстроя России»), кандидатом искусствоведения, специалистом по дальневосточной архитектуре Ниной КОНОВАЛОВОЙ.

Стилизация в пику «размышлению о корнях»

  — Нина, какие тенденции можно наблюдать в современной архитектуре Японии и Китая? Вы не раз бывали в этих странах, поделитесь!

 — Тенденций в архитектуре Японии и Китая великое множество. Но я бы, в первую очередь, выделила активное освоение собственных, местных традиций. Правда, эти две страны представляют собой два примера разного подхода к традициям, к их актуализации.

Если мы возьмем Китай, то здесь в последнее десятилетие чрезвычайно ярко проявляется тенденция – причем не только в архитектуре, но и в градостроительстве – к имитации собственного архитектурного наследия.

 Строятся целые кварталы – не реставрируются, а именно строятся! – в духе традиционной китайской архитектуры. И это присуще как крупным мегаполисам, так и маленьким историческим городкам – таким, как, например, Пиньяо. Там, внутри крепостных стен, невозможна современная застройка в том виде, в котором мы ее понимаем. И львиная доля домов здесь – в историческом духе.

 Возьмем достаточно крупный китайский город – Датун. И тут мы увидим ту же особенность. Я была удивлена, когда в центре Датуна обнаружила целую площадь, застроенную в духе традиционной китайской архитектуры, с масштабным использованием дворцового стиля.

 И эта тенденция транслируется на многие китайские города. Причем китайцы считают такое строительство экономически оправданным – ведь это привлекает туристов в китайскую глубинку. Они едут сюда, чтобы посмотреть на традиционную архитектуру, пусть и сделанную совсем недавно.

 У китайцев вообще любопытное отношение к историческому наследию. Для них новодел также обладает  ценностью. Новое строительство в духе традиционной архитектуры они ценят так же высоко, как и подлинники. В Китае никогда не будут подчеркивать, что та или иная постройка лишь стилизована под старину.

 …Не так давно мы с китайскими профессорами-гостями Москвы ездили в усадьбу Царицыно. Я, как историк архитектуры, пыталась ввести разделение: «Вот это вот сохранилось», «…А это отреставрировано», «А это построено заново». Как оказалось, для них эта информация не имеет никакого смысла. Они с огромным восхищением и пиететом взирали на «царицынский новодел» (как известно, дворец в Царицыно – это на 90% новое сооружение – прим. авт.). Для них это было очень ценно – пусть и полностью реконструировано.

 В Японии совсем другая ситуация. Японцы свои традиции показывают на значительно более глубоком уровне,и никогда «в лоб». Это выражается в особой организации пространства, наделении этого пространства понятной любому японцу эстетикой. Передаче знаменитой японской полутени, в которой проявляется красота всех вещей.

 Можно не читать Танидзаки Дзюнъитиро (автора программного эссе о японской эстетике «Похвала тени»), но если ты японец, ты всегда воспитан в духе определенных представлений о том, что такое красиво. Грамотно организованное пространство, с точки зрения японца, должно быть лишь слегка освещено. Это должен быть мягкий рассеянный свет. И никогда – кромешная темнота или яркое солнце.

 Создание промежуточных зон, зон между внутренним и внешним пространством, – также чрезвычайно характерно для японского дома. Это, действительно, восприятие пространства таким, каким оно существовало в Японии на протяжении многих веков.

 Справедливости ради, замечу, в Китае тоже потихоньку развивается «тонкий подход» к национальным традициям. В качестве примера можно привести Ван Шу – одного из наиболее ярких китайских архитекторов на сегодняшний день, лауреата Притцкеровской премии. У него вы так же не найдете работ, где бы традиция передавалась «в лоб». Зато есть тончайшие «отсылы» к традициям – на уровне символов, материалов, даже обработки камня.

 Стать серьезным мастером Ван Шу помогло то, что в молодости, в годы кризиса, он остался практически без работы. Не было заказов, не было денег. Многие уезжали в провинцию, чтобы выжить. Отправился туда и Ван Шу. Он учился  у каменщиков, плотников, резчиков своей страны. Перенимал опыт. В итоге, сумел воплотить в своих произведениях какие-то очень значимые для китайцев ценности их национальной культуры. Например, при проектировании исторического музея в Нинбо, архитектор черпал вдохновение в основах традиционной эстетики: в горах и воде. Река, протекающая рядом со зданием музея, была включена в его художественный образ, а олицетворением горы стала сама постройка. При этом, фактурность фасада, также как и использование «вторсырья» стали визитной карточкой мастера.

 Китайцы приглашают строить иностранцев, японцы сами едут по приглашению

 — Надо сказать, что Китай в последние десятилетия очень активно приглашает к себе иностранных архитекторов, в частности, европейцев…

 — Да, и в этом тоже кардинальное отличие Китая от Японии. Если Китай для каких-то ключевых проектов пока, по большей части, «импортирует» архитекторов из Европы – вспомним хотя бы, стадион «Птичье гнездо» в Пекине, построенный к Олимпийским играм швейцарским бюро «Херцог и де Мерон», похожий на огромного дракона аэропорт Пудунг архитектора Нормана Фостера, Пекинский оперный театр в виде страусиного яйца, спроектированный архитектором Полем Андре, его же Центр искусств Востока в Шанхае – то в Японии все ключевые сооружения в крупных городах поручаются только своим собственным архитекторам (или же они честно выигрывают это право в конкурсной борьбе).

  Да, было время, в начале эпохи Мэйдзи, когда Япония открыла свои двери для европейцев. Тогда строить сюда приехали мировые архитектурные величины – Ле Корбюзье, Фрэнк Ллойд Райт, Вальтер Гропиус и т.д. Но этот период уже позади. Сегодня многие из японских архитекторов сами стали звездами – и их с удовольствием приглашают проектировать значимые объекты на европейском континенте.

 — Что мы можем почерпнуть для себя у японских архитекторов?

 — Думаю, в первую очередь, это умение осваивать маленькие пространства. Свободной земли, особенно в крупных мегаполисах, становится все меньше. Поэтому когда японская семья получает возможность купить участок – пусть даже совершенно крошечных размеров, неудобной формы, вокруг окна соседских домов, словом, участок, некомфортный со всех сторон – ничего не остается, как в него «вписаться».  А это уже зависит от мастерства архитектора. Считается, что  с миниатюрными домами работать сложно, но очень интересно и ответственно.

 Чрезвычайно любопытно наблюдать, как на таком крошечном, часто неприспособленном участке возникает гармоничное, интересное, практичное и функционально обоснованное строение. Для этого и ездят наши архитекторы – и молодые, и маститые – в эту страну, чтобы почерпнуть вот это особое вдохновение. А заодно быть в курсе новейших тенденций японской архитектуры.

 Собственно, из-за городской тесноты появились и знаменитые японские капсульные гостиницы. Кстати, сегодня они распространились по всему миру. Капсульная гостиница – это такой отель из мини-номеров, где деловой человек может скоротать ночь. Деловые люди, офисные служащие иногда в будние дни остаются в таких капсульных отелях рядом с работой – чтобы не добираться домой куда-то за город. Ведь что нужно деловому человеку? Подушка, подзарядка гаджетов и телевизор, чтобы быть в курсе последних новостей. Все это в номере есть. Многие японцы пользуются этой удобной и дешевой услугой.

 Сюда, на самом деле, «подвёрстывается» еще и некая философия. Тот минимум времени, который человек проводит в своем номере, напрямую связан с его размерами: номер в капсульном отеле больше похож на стиральную машинку, чем на апартаменты. Никто там не будет отдыхать, смотреть из окна. Гостиница не для этого предназначена. А только лишь для того, чтобы человек провел здесь ночь, и рано утром, свежий и выспавшийся, уже был на рабочем месте, не теряя много времени на дорогу.

 — Обстановка японского дома крайне проста, если не сказать, аскетична. Принцип «ничего лишнего и много пустоты», он тоже от недостатка пространства?

 — Такой подход к интерьеру сложился исторически. Японцы – очень закрытая нация. И дом японца для постороннего закрыт. Если вы очень близкий человек, вас, может быть, пригласят внутрь. Но даже идя по комнатам, вы никогда не определите, чья это комната. Вы не увидите там личных вещей. Вы не сможете, образно говоря, заглянуть кому-нибудь в душу.

 Да, современные японские архитекторы, тот же Кэнго Кума, создают «прозрачные дома» – со стеклянными стенами или невидимыми перекрытиями. Любой прохожий может заглянуть в такой дом с улицы. Это то же самое, что в традиционной японской архитектуре остается после того, как вы раздвинули перегородки–«сёдзи» и «фусума»: пол, потолок и пустота внутри. Это та же самая открытость. Но при всей видимой открытости дома мы никогда не проникнем в душу человека, который здесь живет. В святая святых семьи. Личное пространство хозяев всегда будет закрыто для вас.

 Подняться на гору Фудзи. Хотя бы символически

 — Нина, чем сегодня заняты мэтры японской архитектуры – Сигэру Бан, Тадао Андо, Кэнго Кума?

 — Работают, и надо сказать, достаточно активно. Признанные японские мэтры архитектуры много ездят по миру, читают лекции, ведут семинары и мастер-классы. И надо сказать, их выступления пользуются бешеной популярностью. Кэнго Кума, например, когда приезжал в Россию, собирал полные залы, не хватало мест, люди стояли в проходах, — столько было желающих его послушать.

 Сигэру Бан, как известно, уже много лет специализируется на легких конструкциях, которые можно быстро и дешево изготовить и собрать. Бан создает дома для пострадавших при стихийных бедствиях, быстровозводимые центры помощи, церкви.

 Это, наверное, еще и чисто человеческая его черта – сострадание, желание помочь тем, кто попал в беду. Он неравнодушен к любой проблеме. В какой бы точке мира ни случилась трагедия, он обязательно туда приедет и начнет что-то предпринимать вместе с волонтерами. Он считает, что это – его зона социальной ответственности. И он признается, что это одно из главных дел его жизни, несмотря на престижные проекты, которые ему постоянно заказывают.

 Из последних же крупных его работ можно, пожалуй, выделить Центр всемирного наследия Фудзи. Постройка небольшая, лаконичная, но очень интересная. Она спроектирована в виде перевернутой горы Фудзи. Вокруг располагается большой бассейн. Получается, что на глади воды, в отражении, это сооружение выглядит как настоящая Фудзи-сан! Это такой двойной перевертыш, игра с художественным образом.

 Любопытно, что это хотя и музей, но «деятельностный». Для того, чтобы его посмотреть, нужно совершить свой собственный «подъем» на Фудзи. Там предусмотрен очень сложный, изогнутый путь восхождения на пятый этаж, на вершину – и все это нужно проделать, не торопясь, вдумчиво изучая экспозицию – и таким образом совершая символическое восхождение на легендарную гору. И венчается все это смотровой площадкой с видом на настоящую Фудзи. Проект, безусловно, очень духовный и высокохудожественный.

У японцев есть такая поговорка: каждый однажды должен подняться на Фудзи. Поэтому для японца Фудзи-сан – это символ красоты и вечности, а восхождение на нее - это путь преодоления, прежде всего, преодоления себя. Пусть хотя бы символический.

Кстати, «путь» - это деталь многих японских культовых сооружений. В Храме Света, Храме Воды (Тадао Андо)– в каждом из этих сооружений есть путь, или долгая дорога, или сложная, или монотонная - например, вдоль нескончаемой бетонной плиты, когда надо проверить свою решимость, обрести нужный настрой.

Храм Света

 — Тема «пути» ведь и в японских чайных домиках проявляется?..

 — Безусловно, Путь в чайный домик – он всегда очень важен. Это путь, во время которого ты должен отрешиться от бытовых проблем. Очиститься от всего. Никаких посторонних мыслей у тебя в этот момент быть не должно, тут очень важен настрой. Потому что ты должен принимать участие в чайном действе. А это же не попить чаю – это познать себя, заглянуть внутрь себя.

 И сейчас архитекторы пытаются усложнить этот путь совершенно иногда невероятным образом. Например, известный архитектор Тэрунобу Фудзимори создает чайные домики на деревьях! Туда сложно забраться в прямом смысле – иногда нужно подняться по веревочной лестнице. Фудзимори предусматривает на половине восхождения площадку, где можно снять уличную обувь, одеть тапочки. И дальше, через узкий лаз, ты туда забираешься. Домик, кроме всего прочего, еще и раскачивается на дереве! И находиться там, прямо скажем, не всегда комфортно. Но нужно сохранять крепость духа. Постараться полностью отрешиться от всего того, что мешает непосредственному чайному действу.

 — А остальные мэтры как себя чувствуют и чем занимаются?…

 — Тадао Андо всегда активен и чрезвычайно загружен работой. Он много строит не только в Японии, но и за границей. Сейчас он получил крупный заказ, над которым активно работает. Французский миллиардер и коллекционер Франсуа Пино решил создать в Париже музей из собранных им произведений искусства. В центре Парижа ему выделили здание 19 века, бывшую товарную биржу. И Тадао Андо должен это историческое здание превратить в современный музей. Архитектор планирует вернуть фасадам аутентичность – то есть, по сути, провести реставрацию. А вот внутри – организовать интересное музейное пространство.

Тадао Андо – большой специалист по организации сложного пространства. Видимо, он будет активно использовать подземную часть сооружения. И два уровня под землей, которые он хочет освоить, будут нетривиально соединены с историческим зданием. Пока Андо рассказывает про цилиндр, который он хочет опустить вниз, под землю, и уже его соединить с пространством самого здания. Это значительно увеличит площадь музея. И наверняка получится интересное выставочное пространство.

 Как размножить Великую бамбуковую стену

 — Уникальна работа японцев с деревом. У нас с деревом мало кто работает, хотя Россия – "страна лесов". Почему, на Ваш взгляд, так сложилось?

 — В Японии, конечно, масса очень удачных примеров работы с деревом. И это связано с общей тенденцией – ориентированностью на экологичные материалы и технологии. Кроме того, здесь не утеряны традиции. Ведь известно, что древнейшее синтоистское святилище Исэ, перестраивается каждые 20 лет, причем на протяжении многих веков. Соответственно, традиции работы по дереву передаются от мастера к ученику – практически из рук в руки.

 У нас это естественное освоение традиций деревянного зодчества нарушено. А японцы… они этим богатством в виде накопленного опыта активно пользуются. Вдобавок, много экспериментируют «в дереве». Безусловно, один из ведущих архитекторов, работающих с деревом, это Кэнго Кума. Вспомнить хотя бы его виллу «Великая бамбуковая стена»!

 Недалеко от Пекина, рядом с Великой китайской стеной, решено было построить несколько вилл. Для их проектирования были приглашены архитекторы с мировыми именами. Кэнго Кума в качестве строительного материала выбрал бамбук и сделал уникальную по эстетике виллу. Стволы бамбука поставлены на небольшом расстоянии друг от друга – таким образом в помещение проникает только мягкий рассеянный свет. Из бамбука все – выступающая вперед крыша, стены. Но когда раздвигаешь эти бамбуковые «сёдзи»-перегородки, внутри оказывается сплошной остекленный фасад, «раскрывающий» панорамные виды.

Так вот, китайцам так понравился этот проект, что они его, в буквальном смысле, размножили. Когда я поехала осматривать эту виллу, то увидела«Великую бамбуковую стену»-1, «Великую бамбуковую стену»-2,3,4 и т.д. Это виллы, которые можно снять на один день, на выходные.

 — Японцы, кажется, умеют строить из всего. Вот недавно встретился в журнале проект общественного здания из старых контейнеров….

 — В Японии в последние годы, особенно после трагедии на Фукусиме, – одно из самых ярких и мощных движений – ресурсосберегающее. Ради экономии электричества и природных ресурсов японцы отказывают себе во многом. Такая деталь: многие японские фирмы в жару выставляют кондиционеры на режим «28 градусов», а не на комфортные 18. Офисным служащим в такие дни разрешается нарушить дресс-код – прийти в рубашке с коротким рукавом. Для японцев это очень серьезное послабление. И они лучше согласятся на него, чем перерасходуют дорогой кондиционированный воздух!

 Это все переносится и на архитектуру. Сигэру Бан, например, строит из прессованного картона – водо-жаро-сейсмоустойчивых цилиндров. Цилиндры из переработанного прессованного картона обработаны таким образом, что они и в огне не горят, и в воде не тонут. Из них архитектор спроектировал множество построек: от библиотек и храмов до жилых домов. То же самое касается и строительства из бутылок, ящиков из-под пива. Это тоже своеобразная экономия ресурсов.

 — И ведь красиво…

 — Бывает по-разному. Но то, что эти постройки, безусловно, функциональны, тут не поспоришь.

 — Любопытно, по каким строительным нормам строят в Японии?

 — У них есть свои собственные нормативы. Технологии и стройматериалы должны соответствовать японскому промышленному стандарту JIS.

 Но здесь вот на что нужно обратить внимание. В Японии на протяжении долгого времени существовал запрет на возведение зданий выше 31 метра. Это объяснялось тем, что 31 метр – высота Императорского дворца, долгое время она считалась эталонной и символической. Ну и с природными катаклизмами и землетрясениями это также было связано напрямую.

 Как только запрет отменили, а это случилось не так давно, в 1964-м году, в связи с подготовкой к Олимпийским играм, Япония тут же включилась в гонку высотности. Самый первый небоскреб, офисное здание  Касумигасэки, высотой 147 метров, был построено в 1968-м году. Дальше – больше.

 И что удивительно. Несмотря на то, что в Японии часты цунами и землетрясения, высотные здания в стране чрезвычайно устойчивы. Более того, японцы стараются возводить небоскребы все выше и выше, борясь за мировое первенство в этом вопросе. Хотя более «рискованную» страну в плане природных катаклизмов и придумать сложно.

 Взять хотя бы новую телевизионную башню Tokyo SkyTree (Небесное дерево Токио), высотой 634 метра. Еще пару десятков лет назад никто не мог даже представить, что возможно построить такую башню, при тех сейсмических особенностях, которые существуют в стране.

 Но и здесь была использована японская историческая мудрость. Пагоды при землетрясениях не падали! Вот и в башне использован принцип пагоды: разные ее части могут колебаться, но центральный столб – «симбасира» – не даст им распасться. Какие бы землетрясения ни случались, японские пагоды – трех- или пятиярусные – не разрушаются. Они двигаются, трещат, кряхтят, но остаются стоять на месте. И многие современные здания пользуются этим открытием древних строителей.

 В фундаментах небоскребов для устойчивости часто используют подушки с демпферами и ролики. А на крышах  – резервуары с водой. В случае землетрясения, когда здание начинает раскачиваться, этот резервуар помогает ему балансировать и, в конце концов, вернуться в исходное положение. Например, резервуар, вмещающий в себя 55 тонн воды, венчал здание гостиницы «Софитэл» в Токио. Установлено, что с его помощью разрушительная сила подземного толчка сокращалась на треть.

 В Японии многие современные здания «пользуются» мудростью древних строителей. Так что и архитектура, и строительство здесь – действительно, из глубины веков.

 Беседовала Елена МАЦЕЙКО